Андрей Дементьев
НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья,
Если даже за всё вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из Вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья,
Если даже за всё вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из Вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
Комментарии (2)
Пишет .Кайлиана.:
23.12.2013 в 13:31
Когда у старушки,
У тетушки Фло,
Бывает порой
На душе тяжело,
Когда поясница
Болит у нее,
Цветы засыхают,
Не сохнет белье,
Когда на дворе
Моросит без конца,
Когда расшатались
Ступеньки крыльца,
И лопнул на полке
С мукою пакет,
И моль обглодала
Приличный жакет,
И клумбу попортил
Соседский петух,
И нету все лето
Спасенья от мух,
В духовке опять
Пригорает пирог
И письма от внуков
Приходят не в срок.
Когда заплатить
За квартиру пора,
Когда на чулке
Появилась дыра,
Когда просто так
Нападает
Хандра —
На кухню уныло
Уходит она,
И в мисочке мыло
Разводит она
И дует, собрав свой
Ослабленный дух.
И первый пузырь,
Невесомый, как пух,
И радужный, будто
Цветное стекло,
Растет на соломинке
Тетушки Фло...
Летят и летят
Пузырьки к потолку,
С собою уносят
Хандру и тоску,
Парят, и танцуют,
И вьются вокруг;
И тетушка вскочит,
Закружится вдруг
И, вспомнив,
Что дел еще
Невпроворот,
Вприпрыжку помчится
Полоть огород!
Джеймс Ривз
URL комментарияУ тетушки Фло,
Бывает порой
На душе тяжело,
Когда поясница
Болит у нее,
Цветы засыхают,
Не сохнет белье,
Когда на дворе
Моросит без конца,
Когда расшатались
Ступеньки крыльца,
И лопнул на полке
С мукою пакет,
И моль обглодала
Приличный жакет,
И клумбу попортил
Соседский петух,
И нету все лето
Спасенья от мух,
В духовке опять
Пригорает пирог
И письма от внуков
Приходят не в срок.
Когда заплатить
За квартиру пора,
Когда на чулке
Появилась дыра,
Когда просто так
Нападает
Хандра —
На кухню уныло
Уходит она,
И в мисочке мыло
Разводит она
И дует, собрав свой
Ослабленный дух.
И первый пузырь,
Невесомый, как пух,
И радужный, будто
Цветное стекло,
Растет на соломинке
Тетушки Фло...
Летят и летят
Пузырьки к потолку,
С собою уносят
Хандру и тоску,
Парят, и танцуют,
И вьются вокруг;
И тетушка вскочит,
Закружится вдруг
И, вспомнив,
Что дел еще
Невпроворот,
Вприпрыжку помчится
Полоть огород!
Джеймс Ривз
Это финская художница Инге Лоок и ее веселые старушки. Смотрю на них и думаю, что так и надо жить, здесь и сейчас.
читать дальшечитать дальшечитать дальше
читать дальшечитать дальшечитать дальше
[/MOR
Что-то меня зацепила тема старушек.
Когда-то я стану бабушкой,
Седой и корявой старушкой,
В засаленном старом фартушке,
С привязанной к попе подушкой.
И, ползая неуверенно,
Себе помогая клюшкой...
Нет, нет, я совсем не уверена,
Что буду такой старушкой.
С зажатой в зубах сигареткой,
С блестящей сережкой в ухе
Я буду старой кокеткой
На зависть другим старухам.
Я буду внучке подружкой,
А внуку - партнершей в танце.
Я буду смотреть порнушку
И сочинять романсы.
Я расскажу своим внукам,
Пока им еще не известно,
Что жизнь - занятная штука,
Что жить так интересно.
Я их научу смеяться
В голос, а не украдкой,
Я их научу держаться
За жизнь эту мертвой хваткой.
И как-то снежной зимою,
Свой коньячок попивая,
Устало глаза прикрою,
Скажу: «Неплохо жила я».
И сложатся в холмик камушки,
Травой зарастет пригорок...
Когда-то я стану бабушкой,
Но, думаю, очень не скоро....
Когда-то я стану бабушкой,
Седой и корявой старушкой,
В засаленном старом фартушке,
С привязанной к попе подушкой.
И, ползая неуверенно,
Себе помогая клюшкой...
Нет, нет, я совсем не уверена,
Что буду такой старушкой.
С зажатой в зубах сигареткой,
С блестящей сережкой в ухе
Я буду старой кокеткой
На зависть другим старухам.
Я буду внучке подружкой,
А внуку - партнершей в танце.
Я буду смотреть порнушку
И сочинять романсы.
Я расскажу своим внукам,
Пока им еще не известно,
Что жизнь - занятная штука,
Что жить так интересно.
Я их научу смеяться
В голос, а не украдкой,
Я их научу держаться
За жизнь эту мертвой хваткой.
И как-то снежной зимою,
Свой коньячок попивая,
Устало глаза прикрою,
Скажу: «Неплохо жила я».
И сложатся в холмик камушки,
Травой зарастет пригорок...
Когда-то я стану бабушкой,
Но, думаю, очень не скоро....
Когда я стану бабушкою старенькой,
Я волосы покрашу фиолетовым.
И выброшу из дома нафиг валенки...
А может и оставлю их на лето.
Я заведу себе штук пять собак,
А может коз, на этаже,так пятом.
И буду слушать, как сосед-дурак
Меня за стенкою обкладывает матом.
Спать буду днём, пока все на работе,
А ночью, этих гадов сна лишая,
Я лёгким ангелом в весьма тяжёлой плоти,
Станцую вальс под музыку Рамштайна.
Да, не забыть с балкона сбросить шарик,
Наполненный водою с чёрной тушью,
Когда пойдёт какой-нибудь лошарик!!!
На просьбу мою жалкую старушью:
Мол, посмотри, милок я обронила...
Что именно - пока ещё не знаю.
Так, надо дверь уже сейчас бронировать...
Пока я помню и соображаю...
Я буду очень милою старушкою,
Ну,может,чуть бандитского пошиба,
И закажу себе из бронзы клюшку я...
Эх, главное, чтоб память не отшибло!
Я волосы покрашу фиолетовым.
И выброшу из дома нафиг валенки...
А может и оставлю их на лето.
Я заведу себе штук пять собак,
А может коз, на этаже,так пятом.
И буду слушать, как сосед-дурак
Меня за стенкою обкладывает матом.
Спать буду днём, пока все на работе,
А ночью, этих гадов сна лишая,
Я лёгким ангелом в весьма тяжёлой плоти,
Станцую вальс под музыку Рамштайна.
Да, не забыть с балкона сбросить шарик,
Наполненный водою с чёрной тушью,
Когда пойдёт какой-нибудь лошарик!!!
На просьбу мою жалкую старушью:
Мол, посмотри, милок я обронила...
Что именно - пока ещё не знаю.
Так, надо дверь уже сейчас бронировать...
Пока я помню и соображаю...
Я буду очень милою старушкою,
Ну,может,чуть бандитского пошиба,
И закажу себе из бронзы клюшку я...
Эх, главное, чтоб память не отшибло!
Комментарии (2)
02.09.2013 в 06:28
Пишет +Kladbische+:Божий воин
+ + +
Я в детстве так хотел быть настоящим
Бойцом Твоим. Пополнить славы зал.
Ты мне сказал – «иди, ищи – обрящешь».
Но вот куда идти – не показал.
И я пошел, куда глаза глядели, вслепую, спотыкаясь, наугад,
И шел часы и дни, потом недели, дорогой храмов, и святынь, и гат.
Я видел дно – хотя, пожалуй, днище – где так темно, что не растут цветы,
И там, среди оборванных и нищих, увидел чудотворцев и святых.
И вот, хожу меж них и плачу, видишь, ничтожный и испачканный в золе.
Я Твой забытый маленький подкидыш на этой злой безжалостной земле.
Я каждый раз ступаю на дорогу – и вижу там следы звериных лап.
О, Господи, скажи мне, ради Бога, кто защитит меня? Я мал и слаб.
А я же должен быть Господень Воин, весь белый и в блистающей броне.
Но погляди – я явно недостоин, такая ноша просто не по мне.
Смотри, я жалок, ангелы, конечно, со мной в строю стоять не захотят.
Они спасали души человечьи, а я – когда-то парочку котят.
Они парят в Твоем небесном войске!
А я бомжу однажды хлеба дал.
И больше, вроде, подвигов геройских за мной никто, увы, не наблюдал.
Я воин электронного планшета, герой сражений разве что в сети,
И Боже, если Ты читаешь это – прости меня, пожалуйста, прости.
Я не хожу ни в церкви и ни в секты, и лишь надеюсь, что увидишь Ты:
Я, как могу, удерживаю сектор,
Вот этот свой ничтожно малый сектор,
От полного триумфа темноты.
URL записи+ + +
Я в детстве так хотел быть настоящим
Бойцом Твоим. Пополнить славы зал.
Ты мне сказал – «иди, ищи – обрящешь».
Но вот куда идти – не показал.
И я пошел, куда глаза глядели, вслепую, спотыкаясь, наугад,
И шел часы и дни, потом недели, дорогой храмов, и святынь, и гат.
Я видел дно – хотя, пожалуй, днище – где так темно, что не растут цветы,
И там, среди оборванных и нищих, увидел чудотворцев и святых.
И вот, хожу меж них и плачу, видишь, ничтожный и испачканный в золе.
Я Твой забытый маленький подкидыш на этой злой безжалостной земле.
Я каждый раз ступаю на дорогу – и вижу там следы звериных лап.
О, Господи, скажи мне, ради Бога, кто защитит меня? Я мал и слаб.
А я же должен быть Господень Воин, весь белый и в блистающей броне.
Но погляди – я явно недостоин, такая ноша просто не по мне.
Смотри, я жалок, ангелы, конечно, со мной в строю стоять не захотят.
Они спасали души человечьи, а я – когда-то парочку котят.
Они парят в Твоем небесном войске!
А я бомжу однажды хлеба дал.
И больше, вроде, подвигов геройских за мной никто, увы, не наблюдал.
Я воин электронного планшета, герой сражений разве что в сети,
И Боже, если Ты читаешь это – прости меня, пожалуйста, прости.
Я не хожу ни в церкви и ни в секты, и лишь надеюсь, что увидишь Ты:
Я, как могу, удерживаю сектор,
Вот этот свой ничтожно малый сектор,
От полного триумфа темноты.
01.11.2013 в 17:29
Пишет Графит:Инопланетянин
Девять лет он приходит к заслуженному врачу.
И ворчит каждый раз: надоело, я не хочу.
Мне и так достается - не каждому по плечу,
Чтобы я еще убивал на осмотры время.
У него диагноз: рожден под чужой звездой,
На другой планете с лиловой ее водой,
С голубой травой, прорастающей там, где дом
Запускает корни в соленую почву прерий.
Доктор только сердито хмыкает каждый раз,
Проверяет и третье ухо, и третий глаз,
Отправляет за витаминами про запас.
Сигарету смолит, прежде чем заняться другими.
На десятый год пациент и смущен, и тих.
Говорит: я боялся назавтра не доползти,
Что-то колет внутри, не сумел заснуть до шести...
Это все ностальгия, проклятая ностальгия.
Врач ворчит: ну-ка, принял нормальный вид!
Это сердце второе с чего-то вдруг барахлит,
Подлатаем его и прогоним радикулит.
Вот рецепт, и кстати, сходи в планетарий.
Он выходит наружу, глаза блестят, как слюда.
Улыбается: что за маразм - приходить сюда.
Капли выпью - для друга, но все это ерунда!..
Полетаем еще, ей-же-ей, мы еще полетаем.
URL записиДевять лет он приходит к заслуженному врачу.
И ворчит каждый раз: надоело, я не хочу.
Мне и так достается - не каждому по плечу,
Чтобы я еще убивал на осмотры время.
У него диагноз: рожден под чужой звездой,
На другой планете с лиловой ее водой,
С голубой травой, прорастающей там, где дом
Запускает корни в соленую почву прерий.
Доктор только сердито хмыкает каждый раз,
Проверяет и третье ухо, и третий глаз,
Отправляет за витаминами про запас.
Сигарету смолит, прежде чем заняться другими.
На десятый год пациент и смущен, и тих.
Говорит: я боялся назавтра не доползти,
Что-то колет внутри, не сумел заснуть до шести...
Это все ностальгия, проклятая ностальгия.
Врач ворчит: ну-ка, принял нормальный вид!
Это сердце второе с чего-то вдруг барахлит,
Подлатаем его и прогоним радикулит.
Вот рецепт, и кстати, сходи в планетарий.
Он выходит наружу, глаза блестят, как слюда.
Улыбается: что за маразм - приходить сюда.
Капли выпью - для друга, но все это ерунда!..
Полетаем еще, ей-же-ей, мы еще полетаем.
Комментарии (1)
27.10.2013 в 14:57
Пишет Графит:возвращаюсь домой и несу в пакете творог.
от усталости я почти не чувствую ног.
вдруг навстречу мне двое
с нашивками на рукавах.
и тогда ничего. только страх, первобытный страх
только паника-паника-паника
шумом в моих висках.
только это еще не беда, я еще ничего не сказал
ведь нельзя же увидеть прошлое по глазам,
что любил я не тех,
ненавидел тоже не тех,
не узнать про давнишние шутки и прежний смех.
я теперь не смеюсь, и куда мне, складки у губ.
пропустите, прошу, я не буду ни капли груб.
у меня колено больное
не убежать.
так что лучше идти, взгляд у самой земли держа.
говорили мне раньше, глаза у меня - беда,
в них сумеет сейчас любой дурак увидать,
как бы в горло вгрызался
от ненависти хрипя
за себя
за других
и потом опять за себя
как пинал бы
с размаха
под ребра
и по лицу
никакой хирург не сложил бы
по лучшему полису.
нет-нет-нет, ничего, я ведь просто иду домой.
и не слушайте сердца уставшего стук больной,
нет меня, я невидим, покорен, надежен, проверен, чист.
безобиден и хрупок, как палый осенний лист.
у меня колено больное.
не убежать.
потому с собой в магазин я всегда беру два ножа.
пропустите.
я не хочу
никого обижать.
URL записиот усталости я почти не чувствую ног.
вдруг навстречу мне двое
с нашивками на рукавах.
и тогда ничего. только страх, первобытный страх
только паника-паника-паника
шумом в моих висках.
только это еще не беда, я еще ничего не сказал
ведь нельзя же увидеть прошлое по глазам,
что любил я не тех,
ненавидел тоже не тех,
не узнать про давнишние шутки и прежний смех.
я теперь не смеюсь, и куда мне, складки у губ.
пропустите, прошу, я не буду ни капли груб.
у меня колено больное
не убежать.
так что лучше идти, взгляд у самой земли держа.
говорили мне раньше, глаза у меня - беда,
в них сумеет сейчас любой дурак увидать,
как бы в горло вгрызался
от ненависти хрипя
за себя
за других
и потом опять за себя
как пинал бы
с размаха
под ребра
и по лицу
никакой хирург не сложил бы
по лучшему полису.
нет-нет-нет, ничего, я ведь просто иду домой.
и не слушайте сердца уставшего стук больной,
нет меня, я невидим, покорен, надежен, проверен, чист.
безобиден и хрупок, как палый осенний лист.
у меня колено больное.
не убежать.
потому с собой в магазин я всегда беру два ножа.
пропустите.
я не хочу
никого обижать.
Комментарии (2)
Аля Кудряшева
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.